Для небольшой группы было удобно арендовать два легковых автомобиля и быстро перемещаться по стране. В некоторых случаях группа разделялась по интересам и автомобили направлялись на разные объекты. Это позволило посмотреть не только филистимские города (Ашдод, Ашкелон и др.), как планировалось перед отправлением в Израиль, но и побывать на раскопках в Мареше (современный Бейт Гуврин), Вефсамисе (современный Бейт Шемеш), Иродиуме в центре страны, и — даже проехать до раскопок в Тель Дане (библейский Дан) и Паниасе (Кесарии Филипповой) у подножия горы Ермон (Хермон) на крайнем севере государства Израиль. От севера на юг, к Мертвому морю, погода менялась от снежных сугробов (у горы Ермон) до голых камней и выжженой пустыни в Иудее (особенно в Масаде). Отдельные участники экспедиции посетили также археологические объекты в Лахисе (Лахиш), Иопии (Яффа), Иерихоне, Кумране, Беф-Сане (Бейт Шеан), Гергесе (Курси), побывали на Голанских высотах, и, конечно, провели много времени в Иерусалиме.

Участников поездки интересовал как сам процесс раскопок (удалось посмотреть в действии работу археологов Израильского Департамента Древностей), так и раскопанные тели (введенные в состав национальных парков и не введенные). Оказалось, что рядовую работу на раскопках выполняют студенты университетов со всего мира или граждане Израиля, которым не безразлична история своей страны. Работа археолога — почетна среди израильтян (хотя и малооплачиваемая) и потому желающие из местных жителей всегда есть. А для приезжих студентов — это отличная практика «полевых раскопок». Для них это — не только работа с киркой и лопатой, но и анализ каждого археологического слоя, умение изымать артефакты из земли, фиксировать, сортировать, очищать, описывать найденные находки, восстанавливать некоторые повреждения (если позволяет опыт), чтобы восстановить целостную картину — что все-таки найдено и как это интерпретировать.

Хотя на Святой Земле уже многое поднято из-под песка и глины, раскопки ведутся постоянно — многое еще под землей. Некоторые участки специально не раскапывают до конца, чтобы оставить возможность для исследований будущим поколениям. После обработки объекта (холма, склона, поля или пещеры), он (объект) или превращается в музей (если хорошо сохранились мозаики или значительные конструкции), или (если находок на объекте немного) самое ценное изымается и увозится в хранилища или музеи, земля расчищается и участок возвращается владельцу. Следует заметить, что в Израиле перед началом строительства любого здания(!) на частой или государственной земле археологи Департамента Древностей должны засвидетельствовать, что площадка не содержит ничего ценного. Мы увидели два участка, которые при нас переходили под государственный надзор Департамента из-за найденных ценностей: площадка под строительство коттеджей при нас «замораживалась» из-за найденного византийского монастыря VI в. (на раскопках нам даже довелось расшифровывать одну свежерасчищенную греческую надпись на мозаичном полу), и раскопки на двух холмах посреди которых пролегает дорога — соединялись, вследствие чего междугороднюю трассу между холмами будут переносить.

Итак, каждый тель в результате раскопок поэтапно превращается из холма, в котором под толщей земли находится «нечто» (например, город или строение), — в археологический заповедник, в котором — все на виду. Открываются стены и создаются условия для демонстрации и сохранения ценных артефактов.

Те тели, сохранность которых плоха (много разрушений в стенах, нет целой керамики, фрагментарность других находок), — остаются под открытым небом и востребованы мало. По территории Израиля сейчас уже много раскопанных, но как кажется «бесхозных» телей. Отчего? В процессе полевых раскопок когда-то «что-то» было найдено. Из этого «что-то» отделили: 1) предметы, которые никак невозможно ни описать ни восстановить из-за крайней фрагментарности (груды маленьких черепков от разбитой глиняной посуды) — это пошло на кучу «археологического мусора», и 2) уцелевшие артефакты, которые можно было датировать и описать — такие артефакты зарегистрированы (в каком секторе раскопок найдены, на какой глубине, что обнаружено поблизости и т.д.). Все это сфотографировано, описано, опубликовано в специальных журналах. Целые артефакты —  отправлены в музеи, а стены — остались на месте под открытым небом. Например, некоторые участники экспедиции с большим трудом разыскали Тель-Микне (библейский Екрон), который возвышался на холме посреди поля, но без особого труда Лахиш, на который был указатель с трассы. Эти места, как и раскопки в Вифсаиде, можно посетить бесплатно и там нет никакого сторожа. Однако их не всегда легко найти — указатели со временем ветшают за безхозностью объектов. Кроме того, существует метод сохранности объектов, которые не превращают в музеи, — их засыпают песком «до лучших времен». Поскольку песок отличается от культурного слоя, будущим поколениям археологов не составит труда возобновить раскопки с нужного места. Но сейчас детали увидеть сложно.

Что же касается Вифсаиды, родины многих апостолов, там на виду только груды камней, из которых даже трудно просматривается структура города. Похоже, как пророчествовал Господь (Лук.10:13), так и сбылось — остались от города одни камни. Но весь процесс раскопок археологами (здесь копали итальянские католики) зафиксирован и опубликован. А значит этими данными можно воспользоваться и, сравнивая с другими подобными городами Галилеи, попытаться схематически восстановить план Вифсаиды времен апостолов.

Те же тели, сохранность которых хороша, сейчас превращены в археологические заповедники или являются частью национальных парков. Исследовать их удобно, но внешний наблюдатель на месте будет видеть только часть картины: стены есть, а что найдено между ними — надо прочитывать в специальной литературе. Эти «облагороженные объекты» рядовому посетителю предлагаются с путеводителем и описанием, содержащим уже «толкование» найденного.

Пример такого «обработанного» объекта — поместье в Кумране: все свитки из пещер изъяты, находки вывезены, стены поселения откопаны и теперь сквозь всю территорию проложены навесные дорожки с указателями, а у входа — касса и комната для просмотра видеофильма о том, что здесь было раньше. Посетителям Кумрана предлагается результат раскопок, включающий (в фильме и указателях) интерпретацию. Многие туристы могут так и не узнать о иных «толкованиях» раскопанного. После просмотра информационного фильма в археологическом парке Кумрана, они будут думать, что Иоанн Креститель жил здесь, был одним из секты ессеев. Поругавшись с «Учителем Праведности», он был изгнан из общины и создал свою религиозную группу. Посетители так и не увидят — что было из Кумрана изъято и вывезено в хранилища до создания на этом месте музея-заповедника. Что же было все-таки найдено — могут знать только те, кто на самих раскопках присутствовал, или, занимаясь теоретической археологией, — прочитал отчеты исследований, соединив разрозненные факты в единую логическую цепочку. «От того, какие факты соединяются в ряд, из одного объекта может получиться или поселение секты ессев или укрепленное загородное поместье на побережье Мертвого Моря», — говорит отец Дмитрий Юревич. Объект — один, а интерпретаций — как минимум две. «Что же касается истории про Иоанна Предтечу, — продолжает преподаватель, — то она и вовсе не основана на археологических фактах, а является тенденциозной, не подтверждённой фактами, идеей».

Благо, что в большинстве увиденных нами Израильских национальных парках описания археологических объектов более-менее нейтральны. Светский подход многих современных израильских археологов позволяет не только посещать раскопанные города и строения (вход в каждый национальный парк — от 5 долларов, а парков в Израиле более 63), но и пользоваться литературой с опубликованными отчетами (как правило на английском или еврейском языках). А значит и в Москве в период между экспедициями можно трудиться библейскому археологу — как исследователю-аналитику. «Однако, всякому кто сталкивается с археологией надлежит знать, что любой археологический объект становится историческим источником, то есть начинает «говорить нам», только после его истолкования»,  — замечает отец Александр Тимофеев. — «Что он нам скажет часто зависит от того, на каком языке мы его «спросим»: на языке светской археологии или библейской, доверяющей Священному Писанию. Если для светского ученого — Священная библейская история, нередко представляемая как собрание мифов, служит второстепенным источником  в описании артефактов, то для церковного библеиста — сами артефакты ценны постольку, поскольку помогают лучше понять Священную историю». Это позволяет нам делать выводы с православной точки зрения на основании исследованных объектов с цифрами и характеристиками, описанными секулярными учеными.

Что же это может дать библейская археология исследователю Священного Писания? Мощный инструмент для исторического толкования Библии. Кроме того, археология исторические реалии делает более наглядными и дает новые средства для апологетики против сомневающихся. В том, насколько дорог алавастровый сосуд для мира (Лк.7:37) можно убедиться ощутив качество материала, насколько мал масляный светильник мудрых и  неразумных дев (Мф.25:1) — повертев в своих руках; а в том, что Фавор — «гора высокая» (Мф.17:1) можно убедиться только увидев ее с Голанских высот, насколько же близок дом тещи апостола Петра от синагоги (Лк.4:38) — побывав на это месте. Эти факты — уже изучены и всем известны. А сколько еще сокрыто от российских паломников под землей или на полках многотомных отчетов?

Наша поездка — еще только начало возобновления отечественной библейской археологии МДА, но уже прорыв —  третья экспедиция.

http://www.bogoslov.ru/text/394332.html